Опыт моего общения с музыкой Звуков Му на весы истории нужно класть аккуратно. Он так давно начался, что мог успеть надоесть, был полон таких перерывов, что мог и остановиться. В 1994 году в официальном дистро-шопе советского лейбла-монополиста на сэкономленные от непитания в школе деньги, после пары месяцев на бутербродах без чая я купил винил «Транснадежность». Потом были эфиры Программы А и многолетнее ожидание других записей. Они появились сразу все вместе на официальном mp3 релизе, который привез в Курск большой поклонник Мамонова Lёps. Но моментальный доступ к дискографии не ускорил последовательный процесс смакования, завершившийся аж в 2011-м. В этом же году появился план данного текста, ускорение к написанию которого я получил в виде подаренной книги С. Гурьева «История группы Звуки Му». Собственно текст мог и не состояться, окажись книга достаточно подробной, но исследование Гурьева несильно уменьшило количество вопросов в моем архивном списке. И я абсолютно не удивился, когда Сергей признался в радио-интервью А.Липницкому через три года после публикации книги, что он «не считает себя большим знатоком в Звуках Му», но ни о какой другой группе книгу писать не рискнул бы.
     В отечественной музыкальной критике Звуки Му продолжают оставаться дискуссионным клубом. Образ группы не просто многогранен, он воистину многолик, и позиция M’opiniona решает втиснуться в общий спор. Из существующих точек зрения мне ближе всего мнение Василия Шумова.
     Первый спорадический момент касается роли Мамонова. При всем уважении к таланту Петра Николаевича, Звуки Му – это группа с определенным составом, а не только ее лидер. Причем золотым временем банды я считаю период 1987–1990, когда в нее входили уникальные персоны Лелик, Липницкий, Хотин и Павлов. Без всех них полноценных Звуков Му нет, как нет их без Мамонова (поэтому я не интересуюсь проектом Отзвуки Му). Золотой состав обвиняют в корявости пальцев, мол, в репертуар отбирали то, что могли сыграть. Подобный непрофессионализм как раз спас группу от однотипности конвейерного потока Гражданской обороны и ДК, игравших и писавших все в подряд, а также от традиционалистской унылости «технически сложных» вещей, поданных в 90-е под девизом «наконец-то появились те, кто может это сыграть».
     Второй эпицентр дискуссии касается записей. Дескать, альбомы Звуков Му уступают их концертному драйву. Соглашусь, что для современников лицо команды определялось живыми выступлениями, но потомкам остались именно записи, и они становятся ключевыми, ведь без перемещения во времени мощь шоу всей шкурой не ощутить. Поэтому у Гурьева получилась другая история Звуков Му, отличная от моих запросов, – все концерты расписаны чуть ли не по нотам, а альбомам конца 80-х уделено от силы пяток страниц. В данном тексте во главу угла я ставлю альбомы. Пройдемся же тропинкой хронологии и поглядим, насколько крута была та музыка до вмешательства Шумова.
     Название «Звуки Му» Петр Мамонов выбирает для обозначения своего творчества в момент написания большого количества песен из-за расставания с любимой женщиной. Всего за год он сочинил около сотни песен; согласно книге С. Гурьева произошло это в 1979 г., А. Бортничук в интервью А. Липницкому от 2011 г. называет годы 1981–1982. Исполнением этих вещей собственно и занимались Звуки Му всех составов, но вот вывеска «Звуки Му» горела над репетирующими не всегда.
     В 1980–1981 Петро лабает с безымянной командой «хулиганов из Чертаново», от которых не осталось даже имен. Сыгранная ими англоязычная композиция (рев под сумбурное бренчание и стучание) Me & Motorcycle вошла в Шкуру неубитого 1, причем Мамонов обозначил исполнителя на диске как «первый состав Звуков Му», что конечно не соответствует действительности. Потом был дуэт «Братья по матери» с Алексеем Бортничуком, стучавшим по кухонной утвари, один барабанный артефакт (казан) они называли «сердце Му». Проект записал несколько пленок, откуда обнародована (на той же первой Шкуре неубитого) только невнятная инструменталка Новый год (с ленты «Бомбейские раздумья», раньше называлась «Бомбейский блюз»).
     От состава 1982 года под названием «Бронепоезд без колес» (кроме вокалогитариста Мамонова и ударника Бортничука, еще Дмитрий Поляков на клавишах, Павел Хотин на басу, Артем Троицкий на скрипке) реализованных записей нет, Гурьев пишет, что именно они придумали аранжировку «Шуба-дуба блюз».
    И вот 1983-й год. Официальная дата рождения группы «Звуки Му», точнее принятия названия и комплектовки состава. В коллектив приходят будущий басист Александр Липницкий и ударник Сергей Бугаев (aka Африка), Хотин возвращается к своему клавишному инструменту, Троицкий некоторое время репетирует с ними на гитаре, потом прекращает (о существовании записей с ним я не слышал).
     Первые доступные записи – это дебютный концерт в тридцатой московской школе 28 января 1984 года. К тому времени мифология Му внутри группы дала всходы – Хотин приобрел самопальный электроорган, нареченный «мини-Му», а художник Кук сделал для коллектива тотемную маску Му (в ней на видео на сидит только вышедший из тюрьмы Лелик), одной из первых песен состава стала Нескучный Му. Именно ее фрагмент пока все, что удалось увидеть/услышать отсюда (в первой части Еловой субмарины). Группа звучит так, как никогда потом, аванградно, экспериментально и индустриально. В основном все держится на ударнике и вокале Мамона, они создают ритм, клавишник иногда берет четкие аккорды, игры Мамонова и Липницкого не слышно. Ощущение от первой версии Нескучного Му сохраняется и в записи февраля-85 (Липницкий ставил в своей радиопередаче «Содержание» с Леликом), где композиция исполнена пьяным хором барабанящего Мамонова и лупящим по гитарам Лелика и Володи Липницкого (умершего через месяц брата Александра).
     Более полное представление о Звуках Му 1984 года можно получить по видео от первого января 1985 года, снятого в их логове на Николиной горе (Субмарина обе части). Исполняют 7 номеров из программы «Простые вещи». За барабанами сидит Михаил Жуков, иногда сам Мамон. Барабанные рисунки сводятся к монотонному месилову, у Паши Хотина почти нет оформленных партий, Петр тренькает на электрической гитаре как на шкваре в подъезде. Шуба-дуба блюз от исполнения составом вообще не приобретает ничего, достаточно сравнить с квартирниками Мамонова (там, кстати Петр звучит скорее как основа Звуков Му, чем как сольный Мамонов 90-х – 2000-х.). Коллектив конечно выдает своеобразный драйв, но получается дворовый рок, немного приближающийся к панк-обработкам блатного фольклора – фишке ДК с Клемешевым у микрофона. Впрочем, панками после прослушивания в рок-лаборатории несколько месяцев спустя их окрестил, немного-немало, композитор Алексей Рыбников. Безусловно, записывать материал в таком виде было нельзя, команда не переросла еще репетиционного уровня, поэтому попытка создания альбома летом-85 (все играют по отдельности под метроном) потерпела предсказуемое фиаско, (хотя рабочие пленочки я б послушал).
     Следующий вехой в истории Звуков Му было сотрудничество с Фаготом в 1986 г. К сожалению, на самом длинном доступном 7-ми песенном видео (май, ДК Курчатова, Москва, Мамонов сначала в длинном пальто, на барабанах Карен Саркисов) его инструмент почти не слышно. Группа же звучит как школьная дискотека с буги-вуги и рок-н-роллом. Мамон много твистует, а остальные просто аккомпанируют его пируэтам. Смотреть весело, но музыки за ним не слышно, не воспринимается она так. Не воспринимается и панк-джаз, в который Лелик и Фагот своим шумящим импровизом превратили песню «Красный черт» (Еловая субмарина часть1, играют на фоне вывески haus блабла jaus). Инструмент Фагота музыку группы разнообразил, но не всегда в нужную сторону. Так, Шуба-дуба блюз (концерт в Л.Д.М.) и Цветочки-лютики (Гурьев ставил в радиопередаче Липницкого) становятся от его партий типично совково-роковыми. Зато в первой версии «Спиритизма» и нескольких версиях «Мумии» (одна из фильма «Стоит лишь тетиву натянуть», вторая из первой субмарины, где Мамонов поет, сидя на стремянке) тембр фагота придает Звукам Му стильный пост-панк окрас.
     В 1987 г. Звуки Му (уже без Фагота, но зато с Павловым на друмсах) много ездили по Союзу и обкатывали не только «Простые вещи», но и «Крым». Концертных записей этого периода предостаточно (бутлег-двойник «Владивосток 1987», видео двух шоу из ленинградского ДК Связи). На них парни (нередко пьяные, нередко с бодуна) ориентируются на пресловутый, якобы «панковский», «драйв», часто заключающийся в крике Петро и нойзах Лелика, сумбур партий помогает скрыть исполнительскую лажу. В целом песни звучат беднее последующих альбомных вариантов. Для записи в тот момент коллектив созрел, нужен был только повод, чтобы не пить и разобраться с партиями. И тут хронология приводит нас в Студию Му, где катализатором к созданию рекомендуемой дискографии стал Василий Шумов.
     Шумова обвиняют в навязывании своего видения музыки Звуков Му. Созданная под его руководством пластинка «Простые вещи» сильно отличалась от концертного варианта банды. На самом деле не такая уж редкость, когда в студии группа звучит иначе, а продюсер на то и нужен, чтобы на релизе ощущалось его влияние. Работа В. Шумова со Звуками Му – это пример типичного западного продьюса, редко встречающегося в отечественной практике в советскую и даже постсоветскую пору. Лидер Центра сделал для группы больше, чем пластинку. Он сам настоял на записи, бесплатно предоставил свои услуги и аппарат и довел до конца трехлетние попытки студийной работы. В середине 80-х Мамонов всегда выражал свое восхищение Центром, Шумов был для него и другом, и музыкальным авторитетом, поэтому лучшей фигуры для продюсирования Звуков Му придумать было нельзя. Петро подчиняется Васе, согласившись не записывать партии всех инструментов отдельно, отказавшись от секса с микрофоном, прервав на время записи сильный запой. Не будь Шумова, еще неизвестно, появились бы у коллектива хоть какие-нибудь альбомы, и стал бы я их почитателем.
     Ритмически песни первой программы Звуков Му, как и большинства советских групп, представляли собой полнейшую солянку – тут тебе и блюз, и фанк, и диско, и регги. Играли, что получалось, за чистоту стиля никто не боролся, тем более программа зрела с 1983-го по 1987-й. Именно здесь потребовалась железная рука продюсера – вылепить из пластилина разномастных музыкантов единый стиль. Шумов сделал ставку на саунд. «Простые вещи» в традиции coldwave, post-punk и new wave звучат отстраненно-холодно-великолепно. Песни, сочиненные на гитарные аккорды, поданы через лидирующие вокал, бас и интеллигентно мягкие барабаны, вторым слоем идут джазовые клавиши с минимальным вкраплением гитарных соло, ритм-гитара практически отсутствует. Помещенные в свои кластеры музыканты наконец зазвучали как группа, а не как аккомпанирующий состав для Мамонова. Освобожденные от тембральных пересечений инструменты каждым записанным звуком плетут паутину аранжировки. В результате обижавшиеся на Шумова члены команды («нас не слышно») показаны как раз молодцами: Липницкий и Павлов ведущими инструменталистами, Хотин иронизирующим мелодистом, а Лелик мэтром-импровизатором, перетягивающим одеяло пост-панка в сторону прогрессив рока. Жаль, что Шумову не удалось писать Фагота, его нехватка чувствуется в «Мумии», получившейся самой неудачной из альбома (примитивная версия, медленнее чем в 1986-м, выбивается из саунда диска).
     Отдельно о вокале. Выделив Мамонова на фоне музыки, Василий Шумов обеспечил читаемость текста, превратил голос в отдельный инструмент, показал, что Петр Николаевич с микрофоном может производить не только секс, но и фонетически четкое, тембрально богатое пение. Что же касается концертных вокальных гримас, то здесь их, вопреки упрекам, оптимальное наличие. Внезапный переход на крик в паре строчек после медитативного вокального потока действует пробуждающе, создает персонажный образ и у тех слушателей, кто ни разу не видел сценический вариант Мамона. «Простые вещи» дали группе возможность быть просто слушаемой, без визуальной привязки к шоу их лидера, в отличие от альбомов Аукцыона того периода, где некоторые моменты в аранжировке понимаешь, только посмотрев, что под них вытворяли на концертах Гаркуша и Веселкин.
     Альбом «Простые вещи» конечно не вышел идеальным за счет обилия песен; при двойном формате монотонное звучание можно сгладить умело составленным трек-листом, а вот здесь дебютник Звуков Му как раз спотыкается во второй части.
     Пусть самим членам группы альбом не нравится, зато он принес им уверенность, вкус к студийной работе, боязнь сыграть криво сменилась чередой рекорд-сессий. Дебютный двойник сделали за три летние недели 1988 года, ровно столько времени было у Шумова перед вылетом во Францию. Продюсер улетел, но аппарат остался в Студии Му на Николиной горе еще на 10 дней. В этот срок Звуки Му успели записать свой второй альбом «Крым», подлинный релиз без Шумова. Обычно про этот диск говорят две вещи: он любим самими музыкантами, и он не завершен. Лично я всегда слушал «Крым» как недоделку, не смотря на то, что 7 номеров этой программы они играли с 1987 г., а в 1988-м добавились Оконное стекло, Отвяжись и Ремонт. О незавершенности семафорят внезапные окончания песен, паузы и провисы, нарочитая склейка фрагментов.
     За сведение взялись Лелик и Антон Марчук, которым хотелось экспериментов со звуком, иного, нешумовского саунда. Помимо первой композиции Оконное стекло, со студийными стандартами пост-панка начала 1980-х покончено. Ритм-секцию задвинули на галерку, вытащив на передний план ревущую гитару, голос Мамонова исказили перегрузом, увеличив процент секса с микрофоном, барабаны сделали водянистыми и размазанными. В целом альбом слушается как концертное выступление, которое наблюдаешь, стоя сбоку на сцене, когда весь звук идет мимо тебя в зал. Спасает ситуацию сам материал, по сравнению с которым номера дебютника кажутся действительно простоватыми. «Крым» – это работа достигшей творческой зрелости команды, нашедшей свой оригинальный стиль, настоящей экспериментальной группы, не перестающей удивлять, как треками по отдельности, так и фрагментами внутри одного трека. Шедевральна в этом контексте композиция Парашютист, на мой взгляд лучшая песня Звуков Му, удачно совместившая холодность «Простых вещей» со звукоинженерской дерзостью Лелика, анархичной трубой Алексея Павлова и сценической яркостью Мамона. Самым непонятным треком стала медленная Песня профессора Давидовского, записанная музыкантами в заурядном джазовом ключе, хотя с 1987 года она игралась под шустрый диско-ритм с разудалым припевом. Недаром «Крым» получил хождение под названием «Джаз», это отразилось и на разработке последующей программы «Транснадежность».
     С записью второй программы парни, безусловно, поторопились, сделай они это годом позже, обкатав материал в Европе, альбом получился бы безукоризненным. Ведь после летних записей команда стала делать отменные концерты, добавив к шоу Мамонова приобретенную в студии пост-панк холодность. Неприемлющим альбомы могу посоветовать видео двух концертов 1989-года – 12 марта в ДК Ленсовета и майский в Лондоне – они the best live.
     Некоторые номера «Крыма» довели до ума во время ноябрьской сессии под предводительством Брайна Ино. Так, «Ежедневный герой (Постовой)» из мутной наработки превратилась в полноценную вещь, а «Гадопятикна» зазвучала внятнее. Так называемый «западный» или «американский» «альбом» Zvuki Mu (Opal / Warner Bros, 1989) для меня номерным никогда не являлся; отдавая приоритет первичным магнитальбомам, спокойно режу этот сборник на треки. Помимо двух указанных, рекомендую еще драйвовую версию «Ноль минус один» и новый вариант «Зимы» (больше похожий на НОМ, чем на Звуки Му, впрочем НОМ тогда еще так не играл). Остальные композиции не ушли далеко от альбомных: «Сумасшедшая королева» прописана лучше, но хуже спета; в «Крыму» аранжировка облегченная и труба в конце неотвязная, хотя доработаны соло Лелика; «Отвяжись» и «Бумажные цветы» просто четче прописаны; «Источник заразы» стал похож на дэнс-ремикс.
     Вообще Ино, как продюсер, повел себя странно: записал все в Москве в Доме радио, сводить отправился в Лондон к Джорджу Мартину, но толком ничего и не свел, т.к. Мамонов не пускал барина к пульту. Единственное, что точно сделал Ино – это отобрал материал для диска и не дал релизу пылиться в шкафу. Ну и уклон в танцевальную сторону, отразившийся, в первую очередь, на прихлопывающих барабанах и версиях «Источника заразы» и «Зимы» – это тоже скорее Ино, чем Петр Николаевич.
     Из всех альбомов Звуков Му идеальным получился «Транснадежность», завершающий релиз данного лайн-апа, записанный летом 1990 и вышедший в 1991. До этого группа успела официально распасться и дважды прекратить концертную деятельность – в октябре 1989 года прощальным выступлением в ДК Горбунова в Москве и в мае 1990 года в Нью-Йорке по окончании второго американского тура. Но контакты между музыкантами не прекратились, их продюсерские и новые проекты по-прежнему базировались на Николиной горе, дача хоть и принадлежала А.Липницкому, но Студия Му считалась общей. Там (т.е. традиционно) и был создан третий альбом. Каких-либо других подробностей записи «Транснадежности» нарыть не удалось, об альбоме почему-то мало говорят в принципе.
     «Транснадежность» писали сами, Марчук и Мамонов постарались на славу. Вернулась пост-панковая холодность времен Шумова, правда теперь без лидирующих инструментов, на первый план на пластинке выдвинут вокал. Музыкальный поток невозможно расчленить, гитара и клавиши создают эффект многослойности, добавляя к мелодичным линиям шумовые подкладки и развивая неменяющиеся ритмические рисунки баса и электронных барабанов. Альбом цикличен и соизмеряется с биологическими импульсами слушающего, партии исчезают так плавно, что даже тишина между треками воспринимается как часть диска.
     Неразрывным звучит материал, сочиненный в разные годы. Нескучный Му исполняли аж с 1983 года, версия на альбоме от корневой ушла далеко, но зато лучше совково-звучащей вариации с последнего московского концерта. Цветы на огороде написана в 1983 с подачи Володи Липницкого, Петр Мамонов сольно и с клавишами исполнял ее на их концертах 1986–1987, мог и раньше сольно играть на квартирниках; альбомный вариант вполне каноничен, только добавился еле слышный барабанный ритм. Спиритизм играли еще с Фаготом как пост-панк марш, потом на концертах 88-89 усилили маршевую составляющую, текст выкрикивался как лозунг, а ритм задавал синтезатор; версия на пластинке лишилась этого ритма и последнего куплета, она стала тягучим медитативным бенефисом Хотина. Если верить бутлегу Владивосток 1987, то именно в это время сочинены Забытый секс и Пробковый пояс, просто звук на втором концерте с этого диска слишком уверенный и мощный для 87-го. Забытый секс вошла в опаловскую пластинку. Остальной материал был придуман осенью-88 и исполнялся на концертах в 1989-м. Для записи музыканты убрали джазоватость, аранжировочный сумбур, сместили вокальный аценты в Корабельном псе и полностью переделали Люсю, звучавшую ранее как медленный зауярдный блюз-рок без многомелодичных клавишных линий.
     Теперь хотелось бы накидать деталек к вопросу о влиянии западной музыки на Звуков Му. Я прошерстил сравнения советского и постсоветского времени и услышал следующее. В доальбомный период 85-87 Звуки Му похожи на своих кумиров манерой обращения с инструментами, но не стилистикой. Так, Паша Хотин использует такие же кайфовые, жирные, неуклюжие звуки как на альбоме Stranglers «Aural Sculpture» (1984). Работа ритм-секции конечно сближает парней с творчеством Talking Heads 1978–1980 (особо дисок Fear Of Music 1979-го года), но в целом аналогии с Бирном и Ко вызваны именем общего продюсера Брайна Ино, а не самим материалом. Общий раздолбайский, полуимпровизационный, скрывающий неоформленные партии саунд банды намекает на пластинки их любимца Captain Beefheart 1969 и 1970 (Trout Mask Replica и Lick My Decals Off, Baby соответственно). В 88-89 наблюдаются пересечения с некоторыми номерами альбома King Crimson «Discipline» (1981) в плане инструментария, подачи и особенно сценического имиджа. У Кримсон на концертах 1981–1982 гг. больше дивайсов и профессионализма, но визуальное сходство присутствует вплоть до барабанщика, играющего литавровыми палочками.
     Что же касается альбомного наследия, то здесь возникает фигура Joy Division. Еще до всякой моды на переигранный пост-панк я слушал «Простые вещи» именно в этом контексте. Шумов распределением инструментов по панораме и борьбой с микрофонным сексом повторил схему Unknown Pleasures. Идейное сходство песен невелико и касается материала с альбома Closer: Atrocity Exhibition из-за размазанной гитары напоминает манеру игры Лелика, а ритмика композиции повторена в песне «Союзпечать»; The Eternal по обилию синтезаторных шумов и общему настрою роднится со «Спиритизмом» с «Транснадежности». Липницкий в «Содержании» с Ю. Сапрыкиным признается, что влияние имело место быть. Подмеченное Гурьевым общее в сцендвижении Мамонова и Кертиса заметно на видео из студии ГДРЗ во время работы с Ино (см. вторую часть Еловой субмарины о Звуках Му). Можно просто дивиться, почему волна хайпа вокруг Joy Division не коснулась Звуков Му 80-х, ведь они вполне в струе хипстерской музычки. В версии «Постового» 89-го года Павлов играет канонический пост-панк ход – ту-та – та-та-та, а «Бутылка водки» вообще диско-панк, клавиши Хотина звучат как мечта 2000-х.
     Такими были первые Звуков Му. Но за ними последовали еще и вторые. В 1989 г., объявив коллегам и стране о роспуске команды, Петр Николаевич сосредоточился на проекте с Бортничуком «Мамонов и Алексей». На первом этапе к ним примкнуло трио перкуссионистов Михаил Жуков, Сергей Смирнов, Игорь Жигунов, заинтересованное в африканских ритмах. В музыке братья стали развивать психоделическую линию «Транснадежности», навсегда отказавшись от пост-панка. И программа с перкуссионистами (dvd Cutz), и запись без таковых (LP Мамонов и Алексей) представляет собой вялый психоделический рок с обилием акустической гитары. Потом музыканты сделали ставку на быстрый гитарный чес, новая версия Источника заразы у дуэта звучит весьма бодро.
     В 1992 г. состав разросся до квартета – добавились басист Евгений Казанцев и барабанщик, окончательный Андрей Надольский. В таком варианте «Мамонов и Алексей» можно увидеть в архивах Программы А от 1993 г. Помимо разработки новой программы «Грубый закат», также состоящей из старых мамоновских песен, исполнявшихся на квартирниках и концертах Звуков Му, (Канаву Мамон играет сольно на концерте со шкафами в 1987, а Темный Му поет один в финале концерта в ЛДМ 1988-го), группа берется за переработку золотого наследия до полной неузнаваемости. На концертных записях 1995 года старые боевики сыграны либо в традиционно роковом виде, либо импровизационно, чуть ли не в одну дуду, в виде шумного, дикого гаражного гитарного чеса, на который Мамон орет тексты. Самой интересной версией я считаю «Шуба дуба» – этакий блюз в понимании Stooges. Если название «Мамонов и Алексей» позволяло разделить эти коллективы с разной музыкой, то возвращение вывески «Звуки Му» в связи с подготовкой к изданию «Грубого заката», безусловно, смешало карты меломанам. Сумбура добавляет и многосерийность публикации дебютного альбома этого состава.
     Название «Грубый закат» фигурирует на обложках нескольких релизов Звуков Му. Почему их выпущено несколько установить не удалось. Разные источники называют разные годы публикации: сайт mamonovpetr.ru ставит 1993 для обычного издания и 1995 для dance mix, на официальном mp3 двойнике Звуков Му оба варианта датированы 1995 годом. Журнал Fuzz в январском номере за 1995 пишет, что первый тираж оказался бракованным. Найти сканов дисков 1993 года не удалось, самое ранее попался 1995-й (Отделение Мамонов), а dance mix – 1997-й (Moroz). Ясно только одно, программа записывалась в 1993–1994 гг. и происходило это, не смотря на слишком живое звучание некоторых треков, в Студии-2 и Студии-143.
     Для себя две основные версии «Грубого заката» я разделяю на концертную (по умолчанию является альбомом, содержит студийные и концертные записи) и студийную (вторая версия, только студия, официально dance mix). Еще есть «Грубый закат в Киеве», изданный на dvd. Это отдельный неосновной релиз той же программы – полная запись концерта в Октябрьском дворце Киева 15 марта 1995 года, звук не очень, например бас выпирает, а барабаны слышны плохо, версии удлиненные за счет инструментально-импровизационных кусков; в дальнейшем сравнении не участвует.
     Если слушать полностью концертную версию Грубого заката, то в целом диск воспринимается как концерт обычной рок-группы с джазовым клавишником, слова плохо слышны, а гитары чешут вовсю, иногда спасают типо-нойзовые соло. Если слушать по трекам, то разнообразия замечаешь больше, чем в dance mix. Студийная версия в принципе хороша, но только нет клавиш; в целом слушается как нормальная гитарная пластинка Мамонова, скорее сольная, чем созданная с группой. При составлении рекомендованного трек-листа «Грубого заката» я отталкивался именно от этой версии. Перед каждым треком звучит концептуальное гитарное интро Бортничука, к концу диска материал скатывается в обычный рок, медленный и снотворный «Источник заразы» вообще идентифицируется только по тексту. Некоторые вещи по сравнению с концертными версиями аранжированы скуднее, словно это запись демо-заготовки, которую ожидает доработка. «Канава» в студии спета и сыграна вяло, концертный «Бронепоезд» разнообразнее по гитаре. Над некоторыми удалось потрудиться: «Новоселы» лучше спета, а «Консервный нож» получил идейное развитие.
     Таким образом, шедеврального результата студийной работы, доставляющего удовольствие самим саундом, как на «Транснадежности» и «Простых вещах», на «Грубом закате» нет и в помине. Звук действительно грубый и сырой. Удивительно, что расхваленный за профессионализм в плане владения инструментами состав, не обеспечил музыке группы мелодичности, оригинальности формы и стиля, что легко получалось у «корявых пальцами любителей» из золотого лайн-апа. Все аранжировки новых Звуков Му строятся на повторении одного ритмического куска, на который Лелик наслаивает свои полуимпровизационные шумяще-гаражные партии, в концертной версии джазовые клавиши наслаивает Виталий Сальников. По стилистике команду шатает от бодрого инди-рока (концертные Грубый закат и Канава) к стандартному инди-року в 2 гитары и к заурядному русскому року. Исключение составляет концертная версия «Брата», которая из-за клавиш похожа на творчество старого состава, и студийный вариант «Больничного листа», по-пост-панковски мрачный, с низким голосом Мамона в манере 80-х. В составе 90-х Петр Николаевич предпочитает не петь по Шумову, а просто произносить или кричать текст.
     На следующей пластинке «Жизнь амфибий, как она есть» (1996) Звуки Му вообще отказываются от песенной формы, Мамонов окончательно сближает музыку и театр. Альбом состоит из импровизационного, грязно записанного рок-аккомпанемента, на который лидер начитывает тексты. В этом же виде состав 90-х предстает на первом сборнике Шкура неубитого – сырые версии альбомных треков, а также 2 импровизационных блюза и 1 фанк, где Мамонов дико кричит. Самая удачная, но слишком затянутая импровизация вошла в «Инструментальные вариации» как «Возле Тимирязева».
     Сборники редкостей «Шкуры неубитого» составлены лично Петром Николаевичем без указания года записи треков, любителям Звуков Му, как группы песенного вида, ловить здесь нечего, раритетов золотого состава на них не издавалось. (Бытует версия, что Люся со второй Шкуры записана в 1985). Максимально приближенной к Звукам восьмидесятых по музыке является версия Лотоса со Шкуры 2. «Инструментальные вариации» (1996) – это очередной мамоновский компил невокальных версий материала второго состава, некоторые композиции сделаны в легком акустическом ключе Аукцыона, однако в целом релиз чересчур длинен и однообразен.
     После 1996, распустив второй состав, Мамонов продолжает использовать название «Звуки Му» для обозначения своих сольных записей в литературно-авангардно-электронно-акустическом направлении, лежащем за пределами интересов M’opiniona. Впрочем одну, ни к чему не обязывающую, рецензию я в свое время написал.

    В заключение по традиции о неальбомных записях Звуков Му, многие из которых вместе с версиями известных композиций (в том числе и с западного диска) составляют рекомендуемый сборник «Версии и раритеты»:

    Волкмэн – простоватая для Звуков Му песня (по музыке и тексту) с Фаготом, существует в концертной версии. Обычно это видео датируется в Интернете как Л.Д.М. LIVE. 1987. Согласно Гурьеву, Звуки Му ездили в Ленинград в феврале 1987 на разогрев Зоопарка уже без Фагота, в рецензиях той поры на этот концерт Фагот не упоминается, а бывшего члена Аквариума самиздат пресса вряд ли бы оставила без внимания. Учитывая, что на барабанах уже играет Павлов, то получается, что это концерт осень-зима 1986 и никак не Питер. Либо ошибся Гурьев, и Звуки Му выступали в Ленинграде первый раз с Фаготом.
    Инструментал – безвокальный оригинальный номер по своей джазоватости близкий к «Крыму», существует в концертной версии на бутлеге «Владивосток 1987».
    Композиция такая – межпесенный треп Мамона на бутлеге «Владивосток 1987».
    Лес = (Корабельный) пес
    Много у нас нежных песен… – межпесенный треп Мамона на бутлеге «Владивосток 1987».
    Мумия – записана в июне 1986, вошла в документальный фильм «Стоит лишь тетиву натянуть», также включена в Еловую субмарину о Звуках Му часть1. Играют с Саркисовым и Фаготом, но в этой вещи без Хотина. Звучит еще более пост-панково и качевее альбомной записи 1988-го. Фагот офигенен, выдает и соло, и темную партию как второй бас. Мамон поет без «секса» дрожащим голосом в манере новой волны.
    Песня профессора Давидовского – изначальная драйвовая танцевальная версия с иным припевом, концерт в 1988 ЛДМ.
    Сладкая жизнь – великолепная вещь в духе альбома «Транснадежность», в которой даже Лелик поет один припев; существует в двух концертных версиях: на шоу в ДК Ленсовета 12 марта 1989 (aka Транснадежность) лучше слышны слова, на более раннем концерте в ЛДМ 1989 (другой вариант датировки этого видео конец 1988, Мамонов в пиджаке с длинными волосами) слова слышны менее четко, зато общее звучание из-за особенностей зала получает красивую порцию эха. Одноименная композиция со сборника «Инструментальные вариации», представляющая собой микс на основе друмсов Жукова начала 90-х, никакого отношения к этой песне не имеет.
    Спиритизм – первая версия композиции с полным текстом и Фаготом, звучит как пост-панк марш в духе 1-го альбома. Существует в концертной версии 1986-1987 (см. Волкмэн).
    Темный Му – выходила на концертном диске «Грубый закат в Киеве», девятиминутная среднетемповая композиция, базирующаяся на одном ритмическом ходе. Петр Николаевич начитывает свой текст из 80-х в театральной манере 90-х. Переходный трек между «Губым закатом» и «Жизнью амфибий, как она есть».